Что ж, присядем на корточки у костра из горящих Первых поправок к Конституции США и поговорим об этом. Я вижу, что у вас там цирк сгорел, и клоуны решили, что они — дрессировщики.
Эта вечная, простая, как удар кирпичом по голове, история. Сильный мужчина. Очень сильный, хоть и очень пожилой. С хмурым взором и прической, в которую не верят даже собственные луковицы.
Он выходит на сцену, трясет своими воображаемыми заслугами и говорит: «Смотрите, какой я великий! Я победил зло и свободу слова!»
А потом он слышит хихиканье, «глумливое».
Потому что где-то в темном углу сидит щуплый паренек с микрофоном и говорит: «Ребята, а вы видели, что этот король без трусов?»
И вот тут у нашего альфача начинается короткое замыкание. Мозг, привыкший к рабскому «да, мой повелитель», не может обработать сигнал «ахахаха, ты смешной».
И начинается великая охота курам на смех.
Возьмите самого известного поклонника усиков и театральных жестов — Адольфа Гитлера. О, как он бесился от Чарли Чаплина! Этот актеришка осмелился снять «Великого диктатора»! Изобразить его, фюрера, жеманным клоуном, который танцует с надувным глобусом? Это был не просто фильм. Это была пощечина, от которой закипала кровь в жилах. Гитлеру было мало просто убивать людей — ему нужно было уничтожить насмешку. Он объявил Чаплина личным врагом.
Представляете? Вождь Третьего Рейха, у которого планы по захвату мира и геноцид евреев, тратит время, чтобы ненавидеть комика. Потому что пуля убивает тело, а смех убивает миф. А без мифа о великом вожде он просто истеричка с дурацкими усиками.
Или возьмите российского президента с полномочиями царя, любителя фотографироваться на медведе без рубашки. Был такой проект — «Куклы». Куклы-карикатуры на всех этих и прочих. Они там ху..ю несут, пошлые анекдоты рассказывают, в общем, ведут себя как настоящие политики. И что вы думаете? Власть это так развеселило, что они прикрыли проект. Потому что когда кукла говорит то, что все думают, она перестает быть куклой. Она становится зеркалом. А смотреть в это зеркало политики не любят. Им подавай портрет в золоченой раме.
Еще один человек без чувства юмора — Лукашенко, который управляет страной так, будто это его личная ферма, а все остальные — немые работяги. И вот на его горизонте появляется опаснейший преступник, террорист, угроза национальной безопасности Беларуси. Его имя — Слава Комиссаренко, с легкой руки которого из уважаемого Бацьки белорусский недофюрер превратился в забавного Чык-Чырыка. Не «Ху.ло», конечно, но тоже обидно.
Вернемся к нашему оплоту демократии и свободы слова. Ещё один борец с сатирой — Дональд Трамп. Человек, который ведет себя так, будто его поймали в постели с элитной проституткой, но он продолжает настаивать, что это была просто деловая встреча. Он не терпит насмешек. Он их ретвитит, чтобы его 100 миллионов ботов могли закидать дерьмом всякого, кто посмел «вякнуть». Он судится, он кричит «фейк ньюс», он пытается выставить шутки как личное оскорбление, угрозу бизнесу и миру во всем мире.
И вот он закрывает сатирическое шоу. Не лично, конечно. Он просто намекает. Говорит, что это — «враги народа». И какая-то трусливая мымрятина у руля телеканала, боясь потерять лицензию, сама, добровольно, засовывает голову в петлю и отменяет программы. Это уже атмосфера.
Цензура становится модным трендом. Легче всего запретить, подавить, посадить, чем ответить с улыбкой или хотя бы промолчать.
И знаете, что в этом самом смешного? Абсолютная, классическая ирония. Все эти Гитлеры, Сталины, Муссолини, Путины, Лукашенки, Трампы… они думают, что, закрывая рот сатирику, они убивают шутку. Но они ее только увековечивают!
Они прямые наследники тех самых идиотов, которые триста лет назад пытались запретить Джонатана Свифта. Помните «Путешествия Гулливера»? Это же была не просто сказочка про лилипутов! Это – разбор полетов тупых королей, склочных министров, продажных судей, религиозных фанатиков и ученых, занимающихся ерундой.
Власть его ненавидела. Церковь великого сатирика всех времен и народов предавала анафеме. А что в итоге? Его книгу издавали подпольно, её читали тайком, а его имя стало синонимом насмешливого ума. Они хотели его заткнуть, а сделали его голос громче. Потому что правда, завернутая в шутку, как яд в сахаре, проникает в мозг быстрее любого запрета.
Политики не понимают простой вещи: можно запретить шоу; закрыть газету; даже посадить сатирика. Но они не могут арестовать идею. Не могут конфисковать смех. Не могут приказать людям восхищаться несуществующими одеждами голого короля.
Потому что пока один самодур пытается выглядеть Богом, всегда найдется какой-нибудь умник, который посмотрит на это и скажет: «Слушай, а штаны-то у него сползли».
В этом и есть главная штука. Они думают, что борются с врагами. А на самом деле они просто пытаются завесить свое собственное отражение в кривом зеркале. И чем яростнее они бьют по стеклу, тем сильнее оно крошится. И в каждом таком новом осколке появляется еще более уродливая рожа.
Сайт Рами Юдовина 