Море

Я люблю море, пахнущее японскими деликатесами, выдыхающее подсоленный воздух. Море – человек настроения, порой оно злится в своём бессилии достать смело глядящих в его сторону, а иногда ласкает снисходительным бризом.
Если долго смотреть на волны — превратишься в мудреца, познавшего суть мироздания, станешь частицей великой Пустоты, потому что морская стихия очищает голову от всяких мыслей.
Море не терпит неуважения, в его монастырь со своим уставом не лезь, соблюдай правила, и не только останешься в живых, но и получишь огромное удовольствие.

У меня с морем особые отношения, доверительно-подозрительные. И вот почему.

Когда-то я плавал плохо, хоть и быстро, но недолго. День выдался прекрасно-закатный. В мае месяце вода Средиземного моря ещё не такая горячая как в августе, но уже не холодная.

В Хайфе, на пляже Бат-ГалИм, есть волнорезы, создавшие для удобства отдыхающих бассейн, не требующий хлорки.

Какой-то любопытный ребенок лет двенадцати, на своей лодке, решил посмотреть, как обстоят дела за волнорезом. Гостеприимное море решило ему показать свои необъятные чертоги. Ещё немного, и на берегу стоял бы вопрос: «А был ли мальчик?» Но на его счастье, рядом проплывал, простите, я. Взял его одной рукой на прицеп, отбуксировал поближе к волнорезу, ребенок перестал рыдать и, ловко орудуя веслом, уверенно поплыл к берегу.  Я остался, а надо было бы держаться плавсредства.

«Ничего, — думаю, — потихоньку доплыву».  Но море решило меня проучить, поднялись волны и стали затаскивать в пучину. Вроде плыву к берегу, но не приближаюсь, скорее наоборот. Люди на пляже уже с трудом различимы. Спокойствие и самообладание оставили меня, страх привёл к панике – злейшему врагу утопающего. Мышцы одеревенели, в голове набат, сердце не готово тонуть и поэтому выпрыгивает из груди. Пару раз я шёл на дно, соленая вода попадала через нос в горло, вызывая рвотный рефлекс. «Как нелепо! Как нелепо! Господи, будь другом – помоги!». Только я подумал о Боге, вдруг ко мне подплывает какой-то старичок, не знаю: Моисей, Илия или апостол Пётр, правда, без бороды и в плавках, говорит на иврите с акцентом времен британского мандата.

«Тебе нужна помощь?» — спрашивает ангел.

Киваю несколько раз.

«Дыши спокойно, до берега недалеко».

Он придерживал меня, и мы плыли, отдыхали и снова плыли. Паника прошла, руки перестали дрожать, легкие получали воздух.  У волнореза старик сказал:

«Теперь ты сам».

Из последних сил я сделал рывок и выполз на песок. Оглядевшись, не обнаружил своего спасителя. Наверно, он продолжил плавать, а может… Не знаю…

Как только закрывал глаза, казалось, что меня накрывает волной и я иду ко дну. Две недели продолжалось наваждение. «Пора разобраться с этим!» решил я и снова пошёл на море; но как только ноги отрывались от дна, накатывала паника и я возвращался туда, где по колено. Меня это жутко злило, и я решил покончить или со своим страхом или с собой, потому что вместе мы никак не уживались. И я поплыл, всё дальше и  дальше, страх исчез, наоборот, появился кураж. Научился плавать в волнах, набирал побольше воздуха, чувствуя приближение волны буквально за секунду до толчка, уходил поглубже и стихия сама тащила к берегу. Это было очень забавно, но я бы обязательно  доигрался, если бы не один случай.

Дело было на семинаре по еврейской истории и традиции, в незабвенном и прекрасном Гуш-КатИфе. Утром я немного поплавал, но недолго, потому что сильная волна чуть не переломала мне ноги.

На берегу  я разговорился с  симпатичной девушкой в мини-бикини, естественно, о смысле бытия.

Видим, какой-то безумный смельчак плавает в очень больших волнах, но как-то подозрительно машет рукой и вроде что-то кричит.

«Беги за помощью», — сказал я спутнице и вошёл в воду.

«Сами вытащим!» — крикнула она и ринулась вперёд.

Слава Богу, её просто вышвырнуло волной на берег. Я ушёл под воду, выплыл и протянул пожилому человеку руку, но сильная волна отбросила нас в разные стороны. Силы иссякали, я отчетливо понял, что не смогу вытащить несчастного. И я совершил поступок, который гложет меня уже почти двадцать лет —  ушёл на глубину и проплыв под водой до берега  побежал в гостиницу  с криком: «Человек тонет!»

Официанты Гуш-Катифа, на бегу срывая с себя белые рубашки, черные брюки и кипы, ринулись в море.

Мне стало страшно и горько, их всех разметало в разные стороны и на моей совести несмываемым пятном ляжет гибель этих отважных, молодых парней. На наше счастье приплыла лодка и всех подобрала. Вытащили несчастного утопленника. Вызвали амбуланс, сами пытались откачать, тщетно…

Этот человек оказался одним из узников Сиона, звали его Борис Чернобыльский.

«Мой отец многим помог, а ему никто», — с горечью сказала его дочь в одном из интервью.

Эх… Мы пытались. Как трудно победить море, человеку это не под силу, разве что Богу.