Итак, VII век до нашей эры. Изреельская долина, некогда цветущий регион, где в каждом городе был свой царь, теперь — провинция Мегиддо в составе могучей Новоассирийской империи. Старые городские центры, подобно Тель-Таанаху или Тель-Рехову, пришли в упадок. Власть и богатство сосредоточились в новом административном сердце — ассирийском Мегиддо. На этом фоне скромное сельское поселение Хорват-Тевет, расположенное в 15 км к северо-востоку от столицы, казалось бы, обречено на забвение. Но именно здесь археологи совершили открытие, заставившее по-новому взглянуть на всю имперскую политику Ассирии в регионе.
Загадка в базальтовой породе
На восточном участке памятника, в Площади B, было обнаружено два погребения, вырубленных прямо в базальтовом материке.
Погребение B/F1014: Овальная яма, в которой стояли три керамические урны, выстроенные в линию. Внутри них и рядом находились погребальные дары, а также кремированные останки одного взрослого человека, который был чуть старше 25-ти лет. Кости были немногочисленны и плохо сохранились, возможно, из-за кислых почв, но анализ показал, что они принадлежат одной персоне.
Погребение B/F1015: Рядом находилась вторая, меньшая яма. В ней лежал не кремированный, а полностью сохранившийся скелет другого взрослого человека, уложенного в скорченном положении («поза эмбриона») , на правом боку, лицом на юг. У его ног стоял скромный кувшин.
Что связывало этих двух людей? Почему их похоронили разными обрядами, но в одном месте и, вероятно, в одно время? Ответа нет, но сама эта пара — яркая иллюстрация культурной сложности эпохи.
Сокровища из праха: Расшифровка собрания
Истинным откровением стало необычайно богатое и разнородное собрание артефактов из кремационного погребения B/F1014. Оно было богаче любого известного кремационного погребения в Леванте.
Урна 1014/1 служила главным сосудом для праха. Амфора, украшенная бихромной росписью, в популярном финикийском стиле
Керамика: Три кувшина, две бутыли и другие сосуды, многие с красным лощением, характерные для финикийской и филистимской традиций.
Глазурованная ассирийская бутыль с узором из лепестков лотоса. Такие сосуды — символ статуса, их находят в столицах империи, вроде Ашура и Нимруда, и в резиденциях высокопоставленных чиновников, как в Телль-Таянате.
Фаянсовый алабастрон — изящный сосуд для благовоний, расписанный утками среди зарослей папируса. Это продукт эгейских или восточно-греческих мастерских, и на сегодняшний день он не имеет аналогов среди находок в Леванте.
Цилиндрическая печать (единственный предмет со следами огня, значит, её кремировали вместе с хозяином), каменный грузик весом 103.3 грамма, 55 бусин из карнеола, агата, фаянса и стекла, а также семь металлических изделий — фибулы и серьги. Скорое всего, это личные вещи умершего.
Урны 1014/2 и 1014/3 были более простыми, каждая накрыта перевернутой глубокой миской. В них также находились кувшины, фаянсовые амулеты египетских богов Сехмета и Беса, каменная подвеска и ещё 36 бусин.
Фрагменты одного и того же кувшина с красными полосами были намеренно разложены в нише и в двух разных урнах. Это доказывает, что все три урны и сопровождающие их предметы были помещены в могилу одновременно, в ходе единой, тщательно продуманной погребальной церемонии.
Портрет неизвестного: Кто был этот человек?
Сопоставление всех деталей позволяет нарисовать его вероятный портрет.
Богатство погребения, особенно наличие ассирийской глазурованной бутыли и импортного алабастрона, говорит о его высоком социальном и экономическом положении.
Найденные предметы демонстрируют прочные связи как с ассирийской метрополией (бутыль, печать), так и с финикийскими торговыми сетями (алабастрон, финикийская керамика).
Каменный грузик и цилиндрическая печать — это инструменты торговца или чиновника, отвечавшего за учёт товаров и подтверждение документов.
Всё указывает на то, что этот человек был частью ассирийской колониальной администрации — чиновником, купцом или тем и другим одновременно, чья деятельность была сосредоточена в сельской периферии, но чьи связи простирались через всю империю.
Так почему столь важную персону похоронили не в столице провинции Мегиддо, а в захолустном Хорват-Тевете, где в тот период почти не было постоянного населения?
Ответ, вероятно, кроется в долгой истории этих земель. Тексты и предыдущие раскопки показывают, что северо-восточная часть Изреельской долины веками была «царскими землями» — сначала при египтянах, затем при израильских царях.
Ассирийцы, известные своей прагматичностью, скорее всего, сохранили этот статус, превратив эти угодья в источник продовольствия для своей провинциальной администрации и армии.
В этом свете погребение получает новое, символическое звучание. Захоронение высокопоставленного лица, связанного с имперской системой, в стратегически важном сельскохозяйственном районе могло быть мощным актом утверждения власти. Это была «имперская печать», вмурованная в саму землю. Погребальная процессия из Мегиддо в Тевет и сама могила наглядно демонстрировали: «Эта земля и всё, что на ней, принадлежит Ассирии».
Открытие в Хорват-Тевете заставляет пересмотреть взгляд на ассирийское правление. Оно показывает, что империя не просто выкачивала ресурсы, а активно и целенаправленно перестраивала жизнь покорённых территорий. Упадок старых городов был не признаком забвения, а следствием изменения системы управления. Инвестиции сместились с поддержки местной элиты на прямое управление ключевыми экономическими активами, такими как плодородные «царские земли».
Таким образом, через судьбу одного человека, погребённого с невероятной пышностью на окраине своей империи, мы видим всю сложность и эффективность ассирийской машины власти, которая не только завоёвывала, но и накрепко вплетала новые земли в ткань своей мировой державы.
Фотографии Управления древностей Израиля
Сайт Рами Юдовина 