Арамейское происхождение Евангелий

Кроме важности понимания смысла евангелий, обратный перевод преданий с арамейского языка на греческий помогает отличить первоначальные предания от более поздних

Евангелия написаны на греческом языке, однако частично они восходят к древнейшим, начальным преданиям на арамейском языке. В некоторых  евангельских отрывках арамейские слова транслитерированы греческими буквами, а рядом стоит греческий перевод. Например, рассказ о воскрешении девочки (Мк. 5).

К Иисусу подходит Иаир, один из начальников синагоги, просит исцелить его смертельно больную дочь. Иисус готов помочь, но не успевает, девочка умирает, однако смерть дочки Иаира не останавливает целителя. Иисус приходит в дом, оставляет в комнате покойной родителей девочки, берёт «девицу за руку» и произносит по-арамейски: «талифа куми!»  Поэтому евангелист ее переводит: «девица, тебе говорю, встань» (Мк. 5:41).  Видимо,  этот рассказ изначально был записан или передавался устно по-арамейски.  Греческий переводчик оставляет важную, сакральную фразу на арамейском, которую перевёл для грекоязычных читателей. Также и в конце евангельского повествования Иисус восклицает на кресте по-арамейски: «Элои! Элои! ламма савахфани?» (Мк 15:34). Марк поясняет смысл фразы: «что значит: Боже мой! Боже мой! Для чего Ты меня оставил?»

Марк не единственный евангелист, который использует этот приём. Евангелие от Иоанна, у которого абсолютно иной источник, не связанный с синоптическими евангелиями, содержит арамейские слова. Только в одном только отрывке Ин. 1:35–52 имеются  три случая. Узнав от Иоанна Окунателя (Крестителя), что Иисус есть посланец Божий, два ученика обращаются к нему: «Рабби!». Евангелист переводит это арамейское слово: «что значит: учитель». Когда Андрей, один из двух учеников, убеждается в сверхспособностях Иисуса, он идет к своему брату Симону и говорит: «Мы нашли Мессию». Иоанн снова поясняет это арамейское слово: «что значит: Христос». Затем Иисус беседует с Симоном и говорит: «Ты наречешься Кифа». Евангелист дает расшифровку этого арамейского слова: «что значит: камень (Петр)». Выходит, что ряд евангельских повествований изначально передавался по-арамейски, а значит, происхождение их в Эрец-Исраэль, а не Риме. Существует ещё одно доказательство: некоторые отрывки из евангелий не содержат арамейские слова, но имеют смысл лишь при обратном переводе греческих слов и фраз на арамейский. Это означает, что данные материалы также восходят к арамейским преданиям, которые позже стали распространяться на греческом языке. Один из таких примеров находится в Мк. 2:27–28.  Ученики Иисуса идут в шабат через пшеничное поле,  проголодавшись, начинают срывать колосья. При виде этого фарисеи возмущаются: с их точки зрения, ученики нарушили субботу. Иисус объясняет: есть вещи (спасение жизни, исцеление от болезни, голод), которые важнее соблюдения субботы по версии фарисеев. Поэтому он отвечает: «суббота для человека, а не человек для субботы; посему Сын Человеческий есть господин и субботы». Фраза не вполне понятна. В евангелиях Сыном Человеческим именуется Иисус. Но даже если он есть «господин субботы», как это оправдывает действия учеников, которые нарушили запрет? Фарисеи обвиняют именно учеников, а не Иисуса. Да и  фраза не вполне логична: как из первой части («суббота для человека») следует вторая (Иисус есть «господин субботы»)?  Трудности понимания снимаются если сделать обратный перевод на арамейский. На арамейском языке одно слово обозначало и «человека», и «сына человеческого»: «бар-энош». Выходит, первоначально фраза гласила: «Шабат для бар-энош , а не бар-энош для шабат. Поэтому бар-энош есть господин субботы». Тогда всё становится на свои места. Люди господствуют над субботой, ибо суббота была создана для них, а не они для субботы. Выходит, что первоначально этот рассказ имел хождение на арамейском языке. Когда его переводили на греческий, переводчик решил включить тезис не только об учениках, но и об Иисусе. Поэтому в первом случае он перевел «бар-энош» как «человек», а во втором — как «Сын Человеческий». В результате греческий текст содержит проблему, которая отсутствовала в арамейском.

Кроме важности понимания смысла евангелий, обратный перевод преданий с арамейского языка на греческий помогает отличить первоначальные предания от более поздних.

Мы видим,  что некоторые фразы, приписываемые Иисусу, в принципе невозможно перевести на арамейский. А поскольку Иисус говорил по-арамейски, это означает, что данные высказывания ему не принадлежат.

Например, Иоанн приводит беседу Иисуса с рабби Накдимоном (Никодимом): Никодим приходит в гости к Иисусу и говорит с ним. Иисус объясняет законоучителю: «Если кто не родится анотэн (свыше), не может увидеть Царства Божия» (Ин 3:3). «Анотэн» имеет два значения: «снова» и «свыше». Никодим понимает его во втором смысле и изумляется: «Как может человек в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?» Однако Иисус имел в виду «свыше», а не «снова». Именно такой смысл слова «анотэн» содержится в других местах евангелия от Иоанна. Иисус поправляет Никодима и подробно объясняет, что человек должен «родиться от Духа» (нисходящего свыше), если хочет войти в Царство Божие. Таким образом, греческий текст содержит игру слов: Никодим понимает «анотэн» в одном смысле, а Иисус — в другом. Если не знать про двойной смысл «анотэн», разговор становится не вполне понятным. Однако арамейский язык не допускает такую игру слов. В арамейском языке одно слово обозначает «свыше», и совсем другое — «снова». Выходит, этот разговор никак не мог проходить на арамейском языке. Даже если допустить, что Иисус  знал греческий, он едва ли стал бы разговаривать по-гречески с еврейским рабби в Иерусалиме. Вместе с этим, многие евангельские предания явно восходят к арамейскому оригиналу. Для нас это имеет огромное значение. Арамеоязычные иудеи на родине Иисуса рассказывали о нем ещё до того, как в 50-е годы апостол Павел писал свои послания.

Значит, что спустя всего несколько лет после традиционной даты распятия рассказы об Иисусе уже имели хождение. Почему это столь важно? Большинство мифологистов развивают следующую гипотезу: новозаветные послания (особенно Павловы), написанные раньше Евангелий, говорят не об Иисусе, а о мифическом Христе, который, подобно языческим богам, умер и воскрес. Однако, эта теория ошибочна. Во-первых, не факт, что существовала общая мифология умирающих и воскресающих богов. Во-вторых, если она и существовала, она не имела отношения к еврейскому миру, в котором жили первые ученики Иисуса. В-третьих, есть все основания считать, что апостол Павел говорил об историческом Иисусе и даже цитировал его. Да, Павел верил, что Иисус достиг уровня божественности, но Павлова концепция глубоко отличалась от (гипотетической) языческой веры в умирающих и воскресающих богов.