Похороны

Небо заволокло мрачными тучами, в окно бил нетерпеливый ветер, крупные, словно крокодиловы слёзы, капли дождя стучали по стеклу. Категорически не хотелось вставать и ехать на работу: «Забить бы на всё, остаться дома, посмотреть сериал, в котором хорошие парни, рискуя жизнью, уничтожают плохих парней».

 Недружелюбное чувство ответственности подавило желание сибаритствовать, а чашка крепкого кофе взбодрила и прибавила мужества.

Утро началось как всегда с просмотра новостей: «Нет стабильности в мире, а судя по погоде нет её и выше».

Завибрировал мобильник, высветилось сообщение от Лены: «Умер папа, похороны в шесть вечера, кладбище Нешера».

Гриша был отличный мужик, добрый и терпеливый, всю израильскую жизнь пахал как проклятый по двенадцать часов в сутки и ещё семь часов почти каждую пятницу. А если  была производственная необходимость, работал и в субботу.  Заработал, нет не деньги. Рабочий на химическом производстве может заработать только болезни. Зато какой разнообразный и солидный набор: гипертония, тахикардия, глаукома, диабет, аденома, мочекаменная болезнь, ревматизм, межпозвоночная грыжа, простата, язва желудка, доброкачественное образование в щитовидной железе, рефлюкс, благородная подагра и даже редкая форма саркомы слюнной железы, которая зафиксирована у пятнадцати человек в мире.

Похоже, Ангел смерти поленился равномерно распределить удары судьбы на десятерых, увидел безропотное создание и возложил на него немощи и болезни, но не для того чтобы сразу убить, а помучить. Но, несмотря на адские боли и страхи, Гриша продолжал работать, содержал семью, помогал детям и внукам, пока ему не исполнилось 67 лет.

Работать в таком возрасте негде, да и производственный врач закрыл ему допуск на предприятия с высокой концентрацией бензола в воздухе.

Гриша, наверно, решил, что миссия выполнена, можно и помирать, тем более на его пенсию не выжить.

Ну как не проводить такого человека в последний путь.

Январским вечером в шесть часов уже темно, особенно на кладбище. А ещё буря разбушевалась, порывистый ветер ломал ветки сухих деревьев, дерзкий вихрь разбрасывал мусор.

Лена, заметив меня, по привычке улыбнулась, я осторожно обнял её. Подошёл к вдове. «Спасибо, что пришёл, — сказала вдова.  – Гриша к тебе хорошо относился».

Мы зашли в зал под названием: «Дом, предназначенный для каждого живущего».

К родственникам усопшего подошёл представитель «Святого общества», позвал на опознание тела. Сын далеко, не смог прилететь, поэтому пошла дочь, а я составил ей компанию.

Человек в кипе приоткрыл покрывало, всё верно, это был Гриша, выглядел он неважно, смерть никого не красит. Лене не хватало воздуха, но надо держаться, сделать дело, а дома дать уже волю слезам. Здесь много чужих людей, которые хоть и сочувственно, но с любопытством наблюдают за горем.

Вынесли труп, полностью завернутый в темный саван, на котором лежал талит. В последнее время Гриша стал ходить в синагогу на молитву, хотя раньше набожностью не отличался.

Лена прочитала заранее заготовленную речь о самом лучшем в мире отце.  Ребе пропел «Эль мале рахамим».

«Каждый живущий рано или поздно умрёт, — думал я. — Мы обречены с момента появления на свет божий. Может быть — это проклятие? — пронеслась в голове успокоительная мысль. – В наших телах мы словно в тюрьме. Должны отработать карму и перейти на новый этап? Тогда выходит, что смерть не так уж плоха. Ну, разве что потеря любимого человека – невосполнимая утрата для близких. А что, бля, если нет? Жизнь – это чудо, самая большая ценность в безжизненном космическом пространстве, а чудо не бывает вечным. Может, был прав мудрый Экклезиаст, и живая собака всё-таки лучше мёртвого льва. Неужели вместе с нами исчезают все наши эмоции? Любовь и ненависть, счастье и горе. Гриша был счастлив, иногда, когда переставал чувствовать боль, но и счастье тоже не может быть постоянным, тогда оно потеряет свою значимость».

Мужчины подняли носилки с телом и погрузили в катафалк, машина медленно двигалась, процессия следовала за ней.

Стало совсем темно. Проходя среди могил по узким тропинкам, нужно внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться.

Работники похоронной службы ловко спустили тело в заранее подготовленную яму. Энергичные взмахи лопаты под слезы и родных и близких. Раввин прочитал «Кадиш» — древнюю молитву на арамейском языке. Каждый положил камешек на могилу и … всё.

Пронизывающий ветер сковывал мышцы, живые люди спешили покинуть леденящее холодом и ужасом место скорби.

«Хорошо, что Гриша уже мёртв, иначе он бы здесь умер от страха», — мрачно пошутил я. «Как хочется домой, принять горячий душ, попить чай, залезть под плед, прижаться к женщине и включить жизнеутверждающий старый фильм».

Я нашёл глазами Лену, она шла, придерживая под руку мать. Наши взгляды встретились, когда-то мы были близки, а теперь чужие; мы умерли друг для друга, но остались воспоминания о любви, которая заставляет прийти даже в злую ночь.