Борман и Саныч
– Люблю свою страну, очень люблю! Порву любого, кто вякнет против моей Родины! – сказал Кузьмич по прозвищу Борман, закусывая дымом папиросы уже третий стакан самогона.
– А если кто вякнет на Путина? – спросил Саныч и с подозрением уставился на соседа.
– Путин! Путин! Человек! – глаза мужика увлажнились проспиртованными слезами, которые провели по его щетинистым, красно-коричневым щекам две неровные бороздки. Он с размаху, от переполнявших его чувств, с силой ударил себя по впалой, но гордой грудине. — Человечище!!!
– Вот только добрый он. С этими тварями так низзя! – подхватил Саныч.
– Добрый, а поднял Россию с колен! Гений! Выпьем! – снова налил Борман.
– Они ещё приползут к нам, попросят наши эти.. технологии, — Саныч икнул и стал загибать негнущиеся пальцы. – Космическую соляру, космические ватники, космические каски, космическую жратву.
– Космическое бухло! – заржал собутыльник.
– Мы мир спасли от этого лягушатника Напольёна, — тряс и без того трясущимся кулачком Саныч.
– И от Гитлера! – с гордостью выпалил Борман.
– И от Америки спасём! Споём, друг! – предложил Саныч.
– Споём, — согласился Борман.
И не сговариваясь, они запели:
«Союз нерушимый республик свободных Сплотила навеки Великая Русь.
Да здравствует созданный волей народов Единый, могучий Советский Союз!»
Борман и Саныч, раскачиваясь из стороны в сторону, держа руки по швам, отчаянно выводили священный мотив. Они пели на разрыв широкой русской души. И что характерно, ни разу не запнулись, не забыли ни одного слова. Опыт, как говорится, не пропьёшь.
«Славься, Отечество наше свободное,
Дружбы народов надёжный оплот!
Партия Ленина — сила народная
Нас к торжеству коммунизма ведёт!»
(2017 г.)
Борман и Саныч, часть 2
Во дворе дома, за деревянным столом, на лавочке сидят двое мужиков.
– Ну что, сосед, прививаться бум? — спросил Кузьмич, по прозвищу Борман, поднимая третий стакан мутноватой самогонки. Спину грела телогрейка, надетая поверх выцветшей, застиранной тельняшки.
— А я как Путин! Как Владимир Владимирович, — ответил всегда полутрезвый Саныч, невысокого роста мужик, неопределяемого возраста.
— Ты погоди. Мы не тупые, мы ж с Урала. Запрягаем медленно — скачем ещё медленней, — хмыкнул Борман. — Тут разобраться надо. Путин кто?
— Президент всея России! — Саныч попытался встать, ударился костлявыми коленками в стол, сел обратно.
— А ещё кто? — не унимался Кузьмич.
— Человек! Не… Человечище! Голова! Сейчас с президентами держав всяких там на равных перетирает, с Байденом не меньжуется. Так? — докладывал Саныч.
— Все верно. А ещё он спортсмен! — добавил Борман. — А ты, Саныч, спортсмен?
— Я? Чемпион по бухалке! — засмеялся в ладошку Саныч.
— Вот! И я тоже такой же чемпион! Правда, в молодости бегал… за бабами! — огляделся с опаской на свой дом. — Добегался.
— И? Объясни свою мысль! — потребовал Саныч, с подозрением уставившись на соседа.
— Здоровья нам на прививку не хватит! Не выдержим! — безнадежно выдохнул Борман.
— А если попросит? Вот приедет сюда Сам, со шприцем в руке, пожмет своей крепкой ладонью твою трудовую руку и скажет: Дорогой товарищ Борман, слесарь седьмого разряда, ты меня прости, что ты так погано живёшь. Не знал я. Мне твоя жизнь дорога! Привейся, уважаемый гражданин великой страны! — воодушевился Саныч и, чтобы погасить пыл, опрокинул четвертый стаканчик, оттопырив заскорузлый мизинец, словно капиталист из советского фильма про «их нравы».
— Не раздумывая! Веришь? Не раздумывая! — с надрывом произнес Кузьмич. — Но он же не приедет. Не может. Он мир зачумленный спасает от ковидлы позорного. Спутник запускает.
— Тады так и порешим. Приедет — вакцинируемся, — предложил Саныч. — Лады?
— Лады, — согласился Борман. — А пока будем предохраняться нашими средствами — народными. Они нас никогда не подводили. Ну, за здоровье!
— И за президента! — добавил Саныч.
— За него стоя! — внёс коррективы Кузьмич, по прозвищу Борман. Однако ноги уже не слушались.
Пришлось выпить сидя, но зато до дна, как обычно.
(2021 г.)
Борман и Саныч, часть 3
— Ну здоров, братка, — поприветствовал Саныч своего закадычного друга Кузьмича, сидевшего в трусах и растоптанных сапогах на заплеванном крыльце. Борман (он же Кузьмич), широко расставив свои тощие бело-синие ноги, курил сигареты без фильтра, процеживая сквозь посиневшие потресканные губы тяжелый табачный дым.
Борман кивнул, ответил Санычу вялым рукопожатием.
— Угощайся! — Саныч протянул другу пачку «Мальборо». — Харэ смалить гадость.
— Гадость… — протянул Кузьмич и зло прищурился на своего друга, — зато наша гадость, патриотическая. А у тебя откедова американские цигарки. Госдепу продался? А… Колись, Саныч, колись!
— Ага, докладАю по Инста…Инста… грамму, кажный день. Сёдня ужо отрапортовал, что Борман зенки с утра залил.
— Ты это брось! Какой я те Борман. Хошь, чтобы нас де… де…, бл..ь, нацистовали, короче, порешили. Сейчас с этим строго. Кузьмич я, а не Борман. ПонЯл? Ну прилепилась кликуха в армии, бо похож был на Бормана из фильма про Штирлица.
— Ладно, Кузьмич, уважаю. Это трофейные. Сыночка прислал из Белоруссии, квартируется, значит, он там. Вчера посылку получили, в основном его зимнее обмундирование: бушлаты, шапки, свитера, но было и заграничное шмотье, почти неношеное, ну и сигаретки не вонючие.
— Да… — вздохнул Кузьмич, вытаскивая сигарету из пачки Саныча. — Он у тебя хлопец боевой, выполняет. Ну и зарабатывает… — помолчал немного, и добавил: на войне зарабатывает. Гордишься небось?
— Горжуся, — сплюнул Саныч, попал на свою грудь, спешно обтер. — Но боязно. Звонит матке легулярно. Рассказывает страшное. Но ты ж понимаешь, совсекретная информация, не могу разглашать.
— Тут все свои, Саныч. Ты главное скажи, Санька — твой сынок, должен знать. Спроси у него, будь человеком, — низкий голос Кузьмича, иссеченный хроническим кашлем, задрожал. — Он там правда с нацистами воюет? Что-то мне сомнительно.
— С какими нацистами, братка? — спросил Саныч с явным неудовольствием. — Нет там никаких нацистов. А если и есть, не они главная цель. Понимать надо.
Для нашего гавно, гавно…, короче, командующего, слишком мелко. Мы с НАТО бьёмся за свободу России, чтобы ни одна гадость не посмела обидеть русского человека. А нас обижают, ой как обижают. Табе ли не знать, ты ж специалист от Бога, а прожил всю свою жизнь как этот, как его, нищий в броде. Ну, как тебе? Вкусные сигаретки?
Кузьмич молчал, на душе стало еще поганее, послюнявив пальцы, затушил окурок, понюхал, поморщился.
— Не, не укусно. Дурак ты, Саныч! Пусть в говне, но я на своей земле, она меня родила, она меня и схоронит. А тысячи наших пацанов схоронит чужая земля. Зачем? Видел я все это в Афгане. Ответь мне, Саныч, ответь! Зачем НАТО наше говно, у них что, своего не хватает?
— Да ты, вражина, что несёшь? Ты такой темный, потому что у тебя телевизор сломался и от самогонки мозг потёк. Брагой надо иногда разбавлять. Здоровье беречь. Ты пойми, если не мы к ним, то они к нам! — заорал на пьяного друга полутрезвый друг.
Кузьмич вскочил, поднял сжатый кулак. Саныч в страхе отпрянул.
— Придут к нам, вот тогда все как один выйдем, загрызем, — оскалил он остатки редких, искрошенных зубов. — Иди отсель, дружок, от греха подальше. Въ_бу тебе, потом отмаливай.
Саныч сжал голову в плечи, неодобрительно ею покачал, однако аккуратно, уважительно положил пачку дорогих сигарет на пенёк, служивший летним столом Кузьмичу, и побрёл прочь, бормоча что-то под нос.
Бывший Борман долго смотрел вслед своему единственному другу, перевёл взгляд на «Мальборо». Вытащил одну из пачки, понюхал, усмехнулся. Закурил.
«Не… наши лучше, забористей, а это баловство одно».
(2022 г.)
Блог Рами Юдовина 