Стало быть, стоял я на мосту, уходящем в Средиземное море, аккурат напротив крепости крестоносцев и с видом на кладбище, на котором успокоились от военных походов за освобождение Святой Земли неугомонные рыцари, читавшие в детстве «нужные книги».
Правда, смотрел я на кончик удочки, а не на эти достопримечательности, ради которых приезжают зачекиниться туристы аж из самой Японии.
Услышал я поступь, а как не услышать, ежели мост трясануло. Глянул, батюшки, «какого красивого дяденьку к нам замело». Дядька и правда колоритный: статный, грузный, седобородый в правильных местах. Кипа с серебряной каймой на его, прям арийском, черепе держалась как приклеенная и это несмотря на порывистый ветер.
Подходил ребе к рыбарям, но не ко всем, арабов игнорировал. Как он их узнал, лично мне невдомёк. Может, по запаху чует? Хотя вряд ли, все рыбники уважают чеснок, зелёный лук, пиво и крепкий табак. Все смуглые, не первый же день рыбалят на открытом солнце.
Суровый ребе что-то спросил у одного, удовлетворительно выслушал ответ, даже соблаговолил улыбнуться. Рыбак смотал удочку. Грешным делом я подумал, что раввин непростой, а продвинутый, веганский, проповедует отказ от мяса, в том числе и рыбного. Но так быстро уговорить заядлого рыболова отказаться от любимого занятия подсилу только Мессии. А может, вышла поправка к закону о кашруте? Типа, вся морская рыбёха с сомнительным еврейским происхождением объявляется некошерной. Догадки не подтвердились.
Ребе заблатовал мужика на святое дело – повязать две маленькие кожаные черные коробочки, одну на левую бицуху, вторую прямо между глаз. И сотворил праведник молитву. Почему сразу праведник? Во-первых, все раввины – праведники, даже если и не очень. Во-вторых, денег за благое дело с рыбака не взял. Может, взял бы рыбой, но не клевало.
Настала и моя очередь.
«Ты иудей?» — настороженно поинтересовался ребе.
«Иудей!» — отвечаю. Ну а шо мине, представителю титульной нации, в Израиле стесняться.
Обрадовался равви. Ещё бы, за приобщение еврея к еврейской традиции очень неплохо платят, да не бренной монетой, подверженной инфляции, а вечной квартиркой в раю, без всякой ипотеки и арендной платы.
«Не клюёт?» — участливо поинтересовался ребе.
«Слабовато», — вздохнул я.
«А хочешь поймать рыбу?» – спросил он с таким видом, как будто это только от него зависит.
Я промолчал, не ответил. А что тут скажешь. Ребе – не рыбак, иначе не стал бы отвлекать сосредоточенного человека.
Другой бы увидел, что к нему полубоком, плюнул и ушёл. Но нашего героя игнором не удивить.
«Наденешь тфилин и сразу поймаешь! Видишь того еврея, надел и сразу поймал себе обед!»
Видел я тот обед, словил он небольшого «коммуниста», так у нас называют довольно вонючего сигана за ядовитые, колючие плавники. Поймал и выпустил, не захотел возиться с таким благословением.
«Негоже Господа Бога отвлекать по таким пустякам. У него и так забот хватает. Делать Ему больше нечего, как размениваться на такие знамения!»
Ребе не привык к отказам, разозлился, начал спорить, мол, аполитично рассуждаешь: «Господу приятно помогать евреям, в обязанность которых входит накладывать тфилин. Мы в Израиле только для того, чтобы исполнять заповеди!»
«Коробочки можно привязывать где угодно, хочь в Америке, а хочь и в Африке» — не согласился я.
«Так для чего мы здесь?!» — топнул ребе ногой в тяжелом ботинке, да так, что воробьи, до этого спокойно воровавшие хлеб, дали дёру.
«Не могу отвечать за других, но лично я в Израиле потому, что могу быть евреем и не носить при этом кипу. А ещё мне нравится морская рыбалка».
«Слышал поговорку: дают – бери, бьют – беги! Я тебе решил сделать одолжение – прими его!»
«Слышал, ребе, слышал! Беги, ребе, беги!»
Ну малёхо разозлил он меня своей навязчивостью.
Пробормотал праведник какие-то ругательства себе под нос, злобно взглянул и пошёл к другому рыбаку.
А я возвёл свои бесстыжие очи в солнцезащитных очках к Небу и попросил: «Боже, если не трудно, давай пошутим над Твоим, извиняюсь, слугой!»
Можете верить, а можете и нет, но не успел я закончить свою молитву, как дёрнуло. Мощно, резко! И я дёрнул в ответ, удочка согнулась, затряслась! А я держал, подтягивал, не отпуская…
Вытащил я большого тарахуна и глянул на опешившего ребе, не без удовольствия.
«Спасибо, дорогой Господи!» — поблагодарил я Бога, который слышит простых охотников за рыбой и не слушает ловцов душ человеческих.
Сайт Рами Юдовина 